Он протаскивал в игольное ушко кошмара реальности буйную радость существования, обдирая её в кровь…
Он созидал стихи по некоему волшебному сценарию, очевидному только ему – когда простые, привычные слова, составленные в не хитрые вроде бы строчки, вспыхивали магическим огнём – таинственным, как чёрный лёд, припорошённый сдобным снегом…
Он любил боль и горе – с истовостью аскета – и рвался вдаль от их постоянных прикосновений, паря в своих стихах над адом трансазиатского бытия с его водкой, драками, чурками, ментами, психами, подлыми подворотнями, гнилостным запахом помоек; и вводил ангелов в стихи также естественно, как собутыльники входили в его дом…
Хотя подлинный его дом воздушен, лёгок, беспечален, оттуда даже к Господу обратиться совсем просто, как к отцу…
Он оставил драгоценные пригоршни стихов, в которых алхимическое преобразование реальности было естественным, как аромат нагретой солнцем земли, или запах первоснежной чистоты – и реальность, не желая терпеть такой игры с собою, вытолкнула его из недр своих, как никогда не сможет вытолкнуть его магические, гипнотические стихи…
СВЕРДЛОВСКИЙ РЕКВИЕМ
Дворы, бараки, общежития, Цветение акаций ярко. Какие случаи, события Запомнит адовая арка?
Овчарка лает. Мент зарезан, Кровь на асфальте, крик плескает. Такое состоянье — трезвость — Не многих явно привлекает.
Заводы — мощные когда-то — И захиревшие сегодня. И шпановатые ребята — Что жизни этой превосходней?
И скверик августом раскрашен. А завтра первое — и в школу, И школьный омут вряд ли страшен, Когда доверитесь глаголу.
Из окон вой магнитофонный, Во дворике — портвейн и водка. И небо массою бездонной Так грустно дадено, так чётко.
И обнажёнными ножами Стихи исполосуют сердце. Тоска живёт подругой с вами, И на неё не наглядеться.
А было — омут пионерский, Из гипса в лагерях горнисты. Вожатый — пьяный или нервный, Коль говорит — тогда не быстро.
У магазина на скамейке Поэт заснёт, довольно пьяный. Что мучает — сказать сумей-ка По этой жизни окаянной.
По этой жизни грандиозной, В стихи какую переплавил. И лёгкой поступью, нервозной Восславил явь, судьбу восславил.
…и, явно, выиграем время, Судьбу обманем, и сорвёмся С крючка её, но боль — как бремя.
Стихами, книгами вернёмся Из невозможного полёта. И — листья осени, тетради, Где музыкой слова, и ноты Как буквы — всё бессмертья ради…
