Всегда требуют, чтобы искусство было понятно, но никогда не требуют от себя приспособить свою голову к пониманию.
К. Малевич
23 февраля исполнилось 135 лет со дня рождения Казимира Малевича - одного из самых известных и важных художников первой трети XX века. Хотя почему трети?
Свое искусство Малевич адресовал не только современникам - он адресовал его будущему, вселенной, вечности.
Его "Черный квадрат" - шутка? Шедевр? Откровение? Сам Малевич дал исчерпывающую характеристику: "Икона нового времени".
Придуманный им супрематизм стал одной из "артерий" советского авангарда. У Малевича было огромное число учеников и последователей, а его идеи продолжают жить в дизайне, моде, архитектуре.
Так в чем же загадка супрематизма и как он придумал "Черный квадрат"?
Впечатление от квадрата
"Малевичу было суждено необычайно емко выразить в своем творчестве всю проблематику двадцатого столетия, так как в западноевропейском искусстве это сделал Пикассо", - рассказала на недавней лекции в РИА Новости искусствовед Татьяна Ильина.
Начало прошлого века стало эпохой, которая радовалась расцвету собственной мысли. С бурным развитием прогресса человек как будто поверил - он может все. Художники наперебой создавали свои собственные вселенные - импрессионизм, фовизм, кубизм, футуризм...
Все эти периоды были и в творчестве Малевича - его искусство развивалось быстро, в ногу с новым веком. Его работы крайне разнообразны: фовистский "Автопортрет", этюды фресок, напоминающие о религиозной живописи, с оттенком модерна, "Станция без остановки" в традиции кубизма. Или раннее полотно 1903-го года "На бульваре" - чистый импрессионизм: впечатление от солнечного летнего дня, с бликами солнца на траве, синими и белыми нарядами между стволами деревьев.
По одной из легенд, толчком к созданию "Черного квадрата" для Малевича тоже стало впечатление... Впечатление от черного ранца на фоне белого пальто гимназиста. Белые дома на фоне синего неба, пестрые сарафаны в поле - все это он потом тоже обратит в картины.
Самым первым опытом живописи (почти живописи) в детстве для Малевича стала встреча с малярами, красившими зеленой краской крышу, "которая становилась зеленая, как деревья или как небо". Тогда будущий художник впервые узнал, что это такое - работать с краской, и удивление от цвета, видимо, осталось навечно неизгладимым. Вскоре Малевичу купили первую кисть - такими мазали горло больным дифтирией, и первые краски.
Карьеры живописца ему тогда, правда, никто не прочил: отец Малевича работал управляющим на сахарном заводе известного украинского промышленника Терещенко и надеялся, что сын получит серьезную профессию. Так, в общем-то, и вышло: единственным дипломом Малевича за всю жизнь стал документ об окончании пяти классов агрономического училища.
Повторить или творить
"Между искусством творить и искусством повторить - большая разница", - считал Малевич.
По мысли художника, произведение живописи не должно было повторять жизнь и служить копией реальности. Искусство должно было создавать новую реальность. Поэтому от объектов, портретов, вещей он ушел в новый мир - мир цвета и геометрии.
В идее независимой энергии цвета и формы, особенном соотношении на полотне фигур, рождающем внутренний баланс и динамику, Малевич видел суть изобретенного им направления - супрематизма, который художник считал высшей стадией искусства. В основе названия этого направления латинское слово supremus - "наивысший".
В 1913-м году Малевич работал над декорациями к пьесе Матюшина и Крученых "Победа над солнцем". Считается, что один из задников, выполненный в форме черного квадрата, и стал предтечей самого известного произведения художника. Победа над солнцем задумывалась как "произведение программно-футуристическое", призванное стать победой над привычными представлениями о красоте, эстетике, действии и пространстве. Оформление полностью соответствовало поставленным задачам:
"Декорации Малевича с фантасмагорическими изображениями-осколками видимого мира, его костюмы, где господствовала безоглядная деформация актерских фигур, создавали в резких лучах прожекторов небывалые сценические эффекты", - писала искусствовед Александра Штатских в книге "Казимир Малевич".
Черный квадрат в пьесе заменял собой солнечный диск, символизируя победу активного творчества над пассивной формой природы.
Спустя два года Малевич представил опыты, вдохновленные работой в пьесе, как живописные произведения на футуристической выставке 0, 10, для которой они специально создавались.
Среди впервые показанных здесь супрематических работ был его "Черный квадрат" на белом фоне - самый первый из всех, тот самый, что теперь хранится в Третьяковской галерее. Художник поместил его в красный угол - место для икон.
"Квадрат" окутан огромным числом толкований от мистических до научных. Черная бесконечность, черная дыра, вселенная, сумма всех цветов спектра... даже скептики вроде Александра Бенуа не сомневались, что "Квадрат" - "... это не простая шутка, не простой вызов, не случайный маленький эпизодик <...> а это один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость запустения и которое кичится тем, что оно через гордыню, через заносчивость, через попрание всего любовного и нежного, приведет всех к гибели".
Про гибель можно поспорить, а вот то, что сам художник оказался после создания картины на грани нервного истощения и не мог ни есть, ни спать - точно.
Для него "Квадрат" стал "иконой нового времени", "зародышем всех возможностей", "нулем форм", откуда художник вывел все остальные - треугольники, четырехугольники, кресты, круги, предстающие сами по себе или в динамических композициях.
Красный, желтый, голубой...
За черным периодом в творчестве Малевича последовал "цветной", когда художник обратился к комбинациям желтого, черного, красного на белом, и, наконец, остался с белым - противоположностью черного, а в дельте с ним - совокупностью всех существующих в природе цветов.
"Черный квадрат" тоже на самом деле не черный - он сумма других цветов, в кракелюрах просвечивающих желтым, розовым, голубым.
Супрематические идеи Малевича породили небывалый всплеск авангардной мысли. Среди его учеников были Ольга Розанова и Любовь Попова, Иван Клюн и Николай Суетин, Илья Чашник Иван Пуни, Александр Родченко, Эль Лисицкий, Николай Суетин и Илья Чашник.
"Они воспринимали супрематизм как мессианство, а себя считали апостолами", - рассказывала на открытии выставки "... Нас будет трое...", посвященной творчеству Малевича, Суетина и Чашника, ее куратор Татьяна Горячева.
Визуальный язык, без слов и привычных образов способный доносить до зрителей смысл и эмоцию, оказался востребован в архитектуре и массовом дизайне, моде, книжной графике. Так, последователь Малевича Эль Лисицкий создавал по законам супрематизма книжные иллюстрации, разрабатывал мебель-трансформеры и проуны - объемно-пространственные композиции, "пересадочные станции от живописи к архитектуре", отсылающие к архитектонам Малевича.
Несмотря на то, что в 1930-е идеи Малевича со всей очевидностью оказались непопулярными, уступив напору государственной идеологии реалистического направления (поэтому Малевич ставил на своих работах более ранние, чем на самом деле даты, как бы открещиваясь от своих "прошлых ошибок"), забвение оказалось мнимым. Спустя несколько десятилетий работы Малевича, находившиеся под негласным запретом, вытащили из запасников.
В советские времена единственной картиной, на которой не лежал запрет, оказалась работа "Скачет красная конница" - из названия вполне очевидно, почему, хотя многие улавливают в этом скорее иронию: "Скачет красная конница к советским границам", - нетипичное, какое-то полушутливое выражение на обороте полотна.
Сам Малевич легко преодолел "советские границы", хотя в отличие от многих соратников-авангардистов, так и не покинул СССР и умер в Ленинграде в 1935-м.
