Если глобус прошить насквозь и наискосок, то иголка, войдя в его круглое тело в Москве, выйдет как раз где-то в районе островов Французской Полинезии. Вы только представьте: 5 архипелагов, 35 островов, 83 атолла рассыпаны по Тихому океану. Они называются “Таити и ее острова”. Именно “ее”. Таити, конечно, женщина. Так вот, там по ночам на небе тоже звезды, но нет Большой Медведицы. Вместо нее Южный Крест.
Познавательно о Таити и островах
Вы только представьте: коралловые атоллы — как огромные бублики. Снаружи вода, внутри вода, а на бублик садятся самолеты, на бублике живут люди, и туристы болтаются в гамаках, потягивая из кокоса через соломинку сладкую воду. Там по дорожкам бегают пугливые крабы — очень проворно, как ежики, и всегда поперек. Вдоль они бегать не умеют: у них клешни так устроены. Вы только представьте: вы живете в бунгало из бамбука и пальм, но со всеми удобствами, сантехника от Villeroy & Boch, пузатая ванна с золотыми краниками, восемь полотенец, и все это бамбуковое великолепие стоит в лагуне, над водой, и называется Bora Bora Pearl Beach Hotel.
На закате вы сидите на балкончике, болтаете ногами в Тихом океане и, задевая пятками рыбок, смотрите, как небо становится океаном, а океан — небом. Потом вы забираетесь в бунгало, включаете собственную лампочку на дне лагуны (пол у вас местами тоже стеклянный), открываете шампанское и предлагаете рыбкам кусочек хлеба за ваше здоровье. Потом вы спите, а под вами кротко плещется океан. С каждым всплеском убывает московская усталость, стираются из нервной системы комки стресса. Как будто нервная система — это песок, а усталость — всего лишь неудачный на нем рисунок. (Впрочем, возможно, так все и обстоит на самом деле.)
Вы только представьте: а по утрам к вам на пироге приплывает завтрак, весь в цветах, хрустящие булочки, ароматный кофе, сладко и шершаво пахнущие ананасы. И шоколадного цвета женщина в накрахмаленном передничке протягивает все это вам со словами: “Бонжу-ур”...
Ничего подобного на нашей стороне земного шара нет. Я проверяла. Что же касается расстояний, то это всем далеко и никому не дешево: 9436 км до Токио, 6591 км до Лос-Анджелеса, 15 714 км до Парижа и 18 722 км до Милана. Однако в многоэтажных “боингах”, которые каждый день приземляются в Фааа, международном аэропорту Таити, нет ни одного свободного места. Французы ездят гурьбой — ну, это понятно, острова Бора-Бора и Муpea для них вроде как дача, хотя и несколько отдаленная. Американцы тоже летят стаями, хотя у них Майами в свободном доступе. Зачем, спрашивается? “О, — говорят, — такого дайвинга, как на Мании, нигде в мире нет!” Итальянцы весело оправдываются: “У нас говорят: Таити — это рай, в который пускают даже грешников.
Мы думаем, потом скорее всего мы рая не удостоимся, нужно успеть сейчас”. А японцы тоже — вот странные же люди, у них отпуск всего две недели в году, так они по двое суток тратят на дорогу до Таити. Говорят, что страшно любят кормить из рук рыбок. Как будто рыбки тут без японцев буквально умирают от голода. По-моему, они хитрят, и вовсе не рыбки прибивают их к берегам островов Французской Полинезии, а возможность купить здесь знаменитый черный жемчуг. Серьги из черного жемчуга. Нет, лучше перстень. Нет, лучше бусы. И серьги, и перстень. С японской точки зрения, черный жемчуг на Таити туристам почти дарят — всего 10000 долларов США, и ты увешана жемчугом, как самая большая устрица!..
...Вы только представьте: туристам прямо в аэропорту надевают на шею гирлянды из тиаре. Каждому! Тиаре Таити, таитянская гардения, — главный цветок Полинезии. Очевидно: ты уже в раю. А сколько добирался до рая, сколько заплатил за билет, уже не важно.
Навыки ношения тиаре за ушами
Капитана Кука и капитана Блая аборигены тоже встречали тиаре. Махали ими из пирог, бросали на палубу “Баунти”. Джек Лондон носил корону из тиаре. И Поль Гоген, и Сомерсет Моэм, и Пирс Броснан, и Джек Николсон. Это не удивительно: тиаре с восторгом носят все туристы. Удивительно, что, несмотря на это, их по-прежнему носят и жители Таити. Когда ты это видишь, то понимаешь: тебя тут не водят за нос, не вешают на уши экзотику, с тобой действительно делятся жизнью.
Правда, дальше начинаются всякие тонкости, европейцу не до конца понятные. Почему, например, мужчины за ухом носят в основном бутон, а женщины — распахнутый цветок? А потому, оказывается, что так принято. Бутон — это нечто брутальное, цветок — женственное и нежное. Если беременная таитянка видит во сне, что срывает с куста цветок тиаре, значит, у нее родится девочка. А если бутон, то, наоборот, мальчик. И если уже не во сне, а наяву мужчина разгуливает по городу с распустившимся цветком за ухом, это наводит на соответствующие размышления. Так что во избежание всякого рода двусмысленностей проверяйте, в какой стадии раскрытия находится тиаре, которым вы решили украсить ухо.
Еще тиаре может сообщить кое-что о вашем темпераменте и семейном положении. Если вы, например, носите его за правым ухом, значит, вы одиноки и готовы к приключениям. Если за левым — состоите в браке или помолвлены, и всякое кокетство неуместно. А если за обоими ушами у вас по цветку, значит, вы состоите в браке и несмотря на это готовы к любым приключениям. Наконец, цветок тиаре в волосах юной девушки намекает всем заинтересованным лицам, что девушка эта созрела. И если она хороша собой, то лучше не мешкать, а спросить у нее для начала какую-нибудь интернациональную глупость. Например: “Девушка, который час?”
Кстати, до тех пор, пока миссионеры не познакомили аборигенов с циферблатом и стрелочками, те узнавали время по цветкам тиаре: бутоны раскрываются между двенадцатью и двумя часами пополудни. А более точное время было им еще ни к чему.
Тапе и Vahine
Tane и Vahine — это “мужчина” и “женщина” на языке Таити. Если вы решите пожениться на Таити, вам пригодится знание этих слов. А свадьбы — одно из основных туристических развлечений на островах. Они упоительно романтичны и совершенно незаконны — в том смысле, что брачное свидетельство, написанное на коре пальмы, не убедит адвокатов разделить при разводе вашу совместно нажитую машину на две равновеликие части. Но это юриспруденция, а я — про любовь.
Вы только представьте себе: пять заботливых таитянок одевают невесту по всем законам древней полинезийской брачной моды.
Цветы, благовония, татуаж (быстрорастворимый), все как положено. Отводят ее под белы рученьки под навес. Жених подруливает, ясное дело, на пироге, тоже уже в парадной набедренной наводит на соответствующие размышления. Так что во избежание всякого рода двусмысленностей проверяйте, в какой стадии раскрытия находится тиаре, которым вы решили украсить ухо.
Еще тиаре может сообщить кое-что о вашем темпераменте и семейном положении. Если вы, например, носите его за правым ухом, значит, вы одиноки и готовы к приключениям. Гребут аборигены. Бьют барабаны. Подружки невесты, одна другой живописнее, в бюстгальтерах из кокосовой скорлупы, держат наизготове приданое. Вождь племени произносит речь на совершенно непонятном, но ужасно нежном полинезийском языке и в конце отчетливо произносит: “Аминь!” (миссионеры все-таки не зря тут в XIX веке старались). Потом взаимные Yes, I do, обмен кольцами, свеженький поцелуй, шампанское “Дом Периньон” из кокосового ореха и дальше, по песку, устланному пальмовыми ветками и алыми орхидеями, — на пирогу и в свадебное путешествие на необитаемый остров. Или, по желанию, сразу в бунгало для новобрачных, где все необходимое, в том числе холодильник и телевизор с 30 каналами.
Этот брачный аттракцион ввел в туристическую программу француз Оливье Бриак, в прошлом танцор и хореограф в “Лидо” и “Мулен-Руж”, прибывший как-то на остров Муреа и обнаруживший тут непаханую ниву для бизнеса. Он въехал в культуру и обычаи полинезийцев, понял, что они вот-вот исчезнут, и ринулся их спасать (с немалой для себя материальной выгодой). Он придумал Tiki Village — нечто среднее между заповедником древних нравов и туристической деревней. Построил тут настоящие древние бунгало. Населил их местной творческой интеллигенцией, еще не разучившейся танцевать танцы Огня, делать изысканные тату, вырезать из дерева фигурки местного святого Тики и с гордостью носить набедренные повязки. Ввел в должностные обязанности местных юношей (все как один с комплекцией Тарзана) ходить по Tiki Village, сияя мускулистыми ягодицами, а девушек (они тоже не слишком одеты) обязал выказывать туристам гостеприимство.
Два раза в день, во время ланча и за ужином, в Tiki Village дают спектакли — блистательно поставленные полинезийские танцы. И по требованию устраивают свадьбы. В частности, тут сочетался браком с законной женой и матерью своих четверых детей Лизой Дастин Хоффман, чему имеется документальное подтверждение в виде множества журнальных публикаций. Теперь Tahitian Wedding предлагают своим клиентам все отели. В одном из них как-то женился Микки Рурк, в другом — Джек Николсон.
Кстати, сами полинезийцы к вопросам семьи и брака относятся страшно трепетно и венчаются, как учили их миссионеры, в католических церквах. Но говорят, древние обряды снова входят в моду. Потому что есть в них одна очень соблазнительная иллюзия. Я вот думаю: если пройтись с мужем по пальмовым веткам и красным орхидеям на песке, может, и весь последующий совместный путь будет устлан чем-нибудь столь же живописным? А если подарить себе на десятую годовщину совместной жизни свадьбу по-таитянски, не упрочит ли это мероприятие и без того устойчивый брак?..
И не случайно именно сюда со всей земли приезжают молодожены на Honeymoon: здесь такой синевы рассветы, здесь такой красоты закаты, здесь такой высоты пальмы и такой сладости ананасы — здесь любой месяц в любое время года очень похож на медовый.
Черные жемчужины
И больше нигде нет такого большого, такого черного и такого совершенного жемчуга, как на Таити и ее островах. Он безумно красив. И безумно дорог. Туристов возят на Pearl Farms—жемчужные плантации, подробно объясняют, почему даже маленькая круглая горошина стоит около $200, как не нарваться на поддельный жемчуг и как хранить настоящий, чтобы в нем через двести лет могла щеголять ваша праправнучка. Если вкратце, то дело вот в чем: только тут, в лагунах у островов Французской Полинезии, живут уникальные устрицы по имени Маргарита, у которых внутри тельце черное, а не молочно-серо-белое. Для пищи и закуски к вину оно не годится, зато прекрасно справляется с задачей придать обычной белой жемчужине оттенок, который производители автомобилей называют “цветом мокрого асфальта”. Японцы, конечно, пробовали разводить такие устрицы у себя. Австралийцы тоже. Но ничего не вышло: оказалось, эти Маргариты — страшные патриотки, и в других морях они не живут.
Еще каких-то 50 лет назад черный жемчуг произрастал в лагунах произвольно. То есть мог вырасти, а мог и нет — в зависимости от того, заносило ли волной в устрицу счастливую песчинку, которой предстояло стать сокровищем. Но потом на Таити прибыл один мудрый китаец по имени Роберт Ван и поставил это дело на поток: в каждую подходящую Маргариту стали аккуратно помещать беленькое перламутровое ядрышко, наблюдать за его превращениями, обеспечивать ему беспрепятственный доступ к черному тельцу... И так в течение 6-8 лет. Конечно, это ручная, кропотливая и тяжелая работа. Конечно, поначалу Роберту Вану показалось, что беспечным полинезийцам с ней не справиться. Конечно, он постарался, чтобы с устрицами возились его соотечественники, гораздо более усидчивые. И конечно, он сказочно разбогател. Сейчас этим процессом руководит его сын, Бруно Ван. В Папеэте, столице Таити, есть Музей черного жемчуга, где Бруно иногда можно встретить. Он ходит в мокасинах на босу ногу и ничем не выдает, что он мультимиллиардер.
А что касается трудолюбия жителей Полинезии, то не стоит думать, что они ленивы. Они просто... как бы это объяснить? Ну вот, например, такая история: люди с других островов часто работают на Таити: все-таки там столица, жизнь кипит, и работа сама тебя находит. Но вдали от дома они страшно скучают по тетушкам, бабушкам и внучатым племянникам. И поэтому могут сделать “fiou”, то есть просто исчезнуть на неделю с рабочего места, ничего никому не сказав. Работодатели осведомлены об этой национальной особенности и даже примирились с ней: человека не расстреливают и не увольняют, а говорят, что он “fiou”, затосковал по дому то есть, и скоро вернется, кроткий и умиротворенный. Бороться с этим местным “fiou” бесполезно — тогда надо отсюда уезжать.
А уезжать отсюда никому не хочется. Никто не уезжает. Поль Гоген далеко не единственный европеец, открывший, что Таити — это рай на земле, куда попасть сложно, а уехать — еще сложней, все в тебе сопротивляется такому повороту событий. Здесь нет нехватки молодежи, как на других окраинах земли, нет жестокой борьбы за выживание (не с кем бороться, и климатические условия так же ласковы, как люди), нет желания жить стремглав и сосредоточенно, экономя с зарплаты, чтобы потом поехать куда-нибудь на острова (вы и так на них пребываете), нет необходимости стискивать зубы и кулаки. Поэтому люди из Европы, люди из Японии, люди из Китая и люди из Америки часто остаются тут навсегда, постепенно забывая, что есть на земле стужа и изматывающая организм жажда наживы.
Некоторые сначала влюбляются в эти острова, а потом находят себе мужа или жену с местной пропиской. Некоторые действуют в другой последовательности — сначала влюбляются в женщину. Местные женщины сильно способствуют тому, чтобы в них влюблялись. И дело даже не в том, что они красивые, хотя они красивые и очень выпуклые — у них выпуклые губы, выпуклые груди, выпуклые бедра и выпуклые щеки, особенно когда они улыбаются, а улыбаются они почти всегда. Дело в том, что женщины на Таити и всех ее островах кроткие и веселые. Это редкое сочетание качеств почти не встречается в Европе, Японии и Америке. А дети от таких браков получаются великолепными: густая местная кровь побеждает европейскую, но европейская сообщает лицам изысканность. И по вечерам на набережной Папеэте бегают красивые дети, катаются на складных самокатиках. (Самокатики докатились и сюда.)
Вообще Папеэте уже очень похож на европейский город. Днем — рабочая озабоченность, живописный рынок, машины самых последних моделей. Вечером —танцевальные шоу, ночные клубы и огни. Невозможно представить, что всего каких-то 100 лет назад тут неподалеку, на Маркизском архипелаге, съели последний раз человека — не со зла, а из благих побуждений. Видимо, король племени хотел выздороветь или поумнеть, а для этого не существовало лучшего лекарства, как соответствующие части тела иноземца. Кстати, на Муреа сохранилось в первозданном виде marae titiroa — священное место, где когда-то вершились жертвоприношения и прочие великие дела. Это большая площадка в тропическом лесу, огороженная камнями. В центре — трон, две базальтовые глыбы для поддержки спины, и больше никаких архитектурных излишеств. Король восседал на троне, племя теснилось по бокам. Напротив разворачивалось действо. Для особо важных случаев выбирались два красавца, каждый из которых бился за право быть принесенным в жертву. И вот что интересно: победителя убивали, а побежденного отпускали. Правда, в его обязанности отныне входила забота о семье своего съеденного победителя. И в самом деле, не подсовывать же богу всяких слабаков!
