1
Воловьих церквей короба
Наполнены мёдом веры.
Цвет жёлтый – её судьба:
Армянской звучащей сферы.
И охра в пандан ему,
Коричневое мерцанье.
И почвы и глины преданья
Не уйдут в прозрачную тьму.
Армянские буквы-жуки,
И клещи их лапок – их смысла.
И на плечах держат числа
Небеса – велики.
2
Розоватый армянский туф,
Городская казна судеб.
Дёготь жизни, медовый труд.
И лаваш – плоский пышный хлеб.
И янтарен в рюмке коньяк,
Отдаёт орехом чуть-чуть.
Без поэзии - данность мрак,
С ней вина сердцевина, суть.
3
Переулки Еревана,
Площади его литые.
Облака повисли рвано
Массой свето-теневой.
Старые дома горбаты,
Новые порой безлики.
Суммою Маштоца буквы -
Ствол глагола золотой.
4
Хребтины буковок, суставы,
Крепленья кровкой смысловой.
И ученик глядит устало
На яркий диск, такой златой…
5
Пунцов садящийся диск,
Жарко дышит нагретый камень.
Закрывается роза вечера.
Слова не покроет патина,
Ибо они вечные…
Люди – исчадье денег и паники.
6
Армения – серебро воды,
Чёрный кофе в джезве.
Кровью написаны на железе
Слова, что не забудешь ты.
И у хачкара свечи горят,
Тёплые восковые свечи.
И мне сегодня не легче,
Чем было века назад.
7
Первые Христа официально
Приняли. Вот желтая страна.
Солнце-виноград.
Тогда брутально
Явь раскрыта, коль идёт война.
Вот Маштоц захвачен переводом
Ветхой силы; навсегда завет.
Космогонии тяжёлым сводом
Тот придавлен, ну а этот нет.
Вот свирель пастушеская нежно
Звук вливает в синеву.
А вот
Бородат поэт – жить безмятежно
Не умеет – грех его гнетёт.
Счистить грех коростой невозможно.
Темнота пещеры глубока.
Розы не заметить будет ложно,
Ибо красота так велика.
