В одной московской газете под рубрикой "ЭВРИКА" прочитал маленькую заметку, которую привожу практически полностью. "ПОЧЕМУ ПРЕСТУПНИКОВ НАЗЫВАЮТ РЕДКИМИ ИМЕНАМИ. Среди юных преступников в США исследователи Дэвид Кэлист и Дэниел Ли из университета Шиппенсберга (штат Калифорния) крайне редко встречали подростков с самыми популярными в Америке именами Джон или Майкл… А вот среди обладателей имён Алек, Эрнест, Иван, Карим и Малколм оказалось больше в базе данных подростковой преступности".
Поскольку моего дедушку звали Иван, я тут же бросился всё проверять. Вот что оказалось в результате.
Город Шиппенсберг (Shippensburg) находится не в Калифорнии, а в Пенсильвании, его население насчитывает пять тысяч шестьсот с небольшим человек. Университет там действительно имеется, и это хорошо. Во многих наших городах с таким количеством населения и второй средней школы не найдёшь. Великий интернет тут же позволил выяснить, что авторы исследования — студенты начальных курсов, они наваляли свой реферат (видимо, курсовую работу) и выставили его на сайт университета. Это, в сущности, довольно посредственная ученическая работа. Шиппенсбергские ребята безыскусно, хотя довольно старательно, анализировали доступную им полицейскую статистику. В конце своего труда они написали, что, если в среде населения криминальных кварталов и пригородов кого-то называют нетрадиционным для этих мест именем, этот ребёнок имеет высокие шансы попасть в тюрьму. Почему — в своём труде они объяснять не стали. То ли поленились, то ли просто не знали, что сказать. Но порекомендовали полисменам заранее обращать повышенное внимание на поведение американских Иванов и Каримов из городской бедноты.
Но я объясню. Когда я служил в милиции (я там ловил жуликов), у меня был коллега по имени Адольф. Его так назвали родители при рождении в 1938 году в честь тогдашнего лучшего друга СССР, вождя Германии Адольфа Гитлера. Понятно, что настало время, когда в школе его начали звать просто Гитлером, что Адольфу не нравилось. В конце концов он неизбежно треснул одного из обзывальщиков поленом по башке и чуть не попал в детскую колонию. К счастью, у них оказался замечательный участковый, таких сейчас уже не бывает. Старшина по званию, он очень толково объяснил всем обидчикам Адольфа, что, называя его Гитлером, они совершают государственное преступление, пропагандируя фашизм. И за это могут пойти в тюрьму всей семьёй, включая бабушку. Школа впала в ужас, Адольфа до выпуска носили на руках, потом он поступил работать в милицию, где спустя двадцать лет я с ним и познакомился. Чудный мужик Адольф Михалыч, добряк и жизнелюб, мало таких я встречал. Но ему повезло тем, что у него был хороший участковый.
Другим, которых полунормальные родители называли редкими именами: Даздраперма (Да здравствует Первое Мая!), Энгельмаркса, Сталилена, Мэлс (Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин), Альфонс (ну, это всем понятно), Альберт, Эдуард и даже, как ни странно, Георгий, — повезло меньше. Если они рождались не в элитных, защищённых от окружающего быта семьях партсовработников, во дворах, на улицах и в школьных коридорах их молотили за чудные имена безо всякой боязни попасть под политическую статью. Чтобы не выпендривались. Те, кого колотят ни за что, рано или поздно ожесточаются и отвечают на жестокость сверхжестокостью. Не обязательно конкретным обидчикам, а просто всему окружающему миру. И впоследствии попадают в тюрьму. Вот и весь секрет. Если своего ребёнка ставишь с самого рождения по собственной глупости необычностью имени в исключительное положение в свирепой и безжалостной детской стае и не можешь от этой стаи защитить — пожинай результаты. Чего там изучать-то? К тому же очевидно, что экзотические для Америки Иваны и Каримы — дети иммигрантов, недостаточно адаптировавшихся в специфической среде американских городков.
Но дальше в той же газете есть продолжение: "По словам российского учёного Бориса Хигира, какие-то имена имеют свойство успокаивать психику, другие, напротив, возбуждать. Результат влияния зависит от тембра и частоты звуков произносимого имени".
Борис Хигир в начале 1990-х годов прославился тем, что написал много книг про имена. Он и сейчас пишет. По именам, как он утверждает, можно определять будущее, прошлое человека, его характер, пристрастия и даже находить ему пару. В предисловии к одной книге Бориса Хигира (это предисловие написала женщина с загадочным именем Наталия Толли) говорится, что он, "будучи от природы наблюдательным, однажды был поражён тем, как изменился покладистый характер тигрицы Эльзы (Хигир тогда работал в цирке. — Авт.), когда дрессировщик сменил ей кличку". После этого Хигир занялся изучением человеческих имён.
Это нормальная эволюция всякого исследователя. Все великие научные открытия совершались с помощью животных: мушек-дрозофил, лабораторных крыс и мышей, а также собак. С именами — то же самое. Хотя, строго говоря, Бориса Хигира первооткрывателем считать нельзя. Ещё со времён Тургенева известно: назовёшь собачку Муму, так она непременно утонет. Назовёшь Лайкой — героически погибнет в космосе. Тигрицу тем более можно понять: была Эльзой, стала, к примеру, Жучкой. Интересно, каких результатов ждал дрессировщик? Обычно меня зовут Борей, а когда вдруг называют Володей, я не отзываюсь и не выполняю подаваемые команды даже за вознаграждение.
Снова цитата из газеты. Слова Бориса Хигира. "Почему-то в России именно Сергей — самое криминальное имя. Однако характер определяется не только именем, но и отчеством. Сложному характеру способствуют отчества Дмитриевич, Николаевич, Эдуардович, Семёнович, Константинович. Сергей Сергеевич — ужасно негативное сочетание".
Ужасно тут хочется поспорить с авторитетом насчёт Сергеев. Был Сергий Радонежский, Сергей Есенин, Сергей Павлович Королёв, Сергей Сергеевич Прокофьев (вот кому по-настоящему не повезло!). Здравствуют ныне другие известные и ранее не судимые Сергеи: Безруков, Лукьяненко и даже, не к ночи будь помянуто, — Зверев.
И вновь слово Наталии Толли: "С детства он (Борис Хигир. — Авт.) оказался в цирке, где вначале ухаживал за зверями, а затем работал жонглёром… Последующая работа массажистом в школе спортивного мастерства, где через руки Хигира в буквальном смысле этого слова прошли сотни людей, дала ему богатую возможность сравнивать и сопоставлять характеры людей с их именами".
Судя по имени и фамилии, автор этих строк чрезвычайно мудрая женщина, потому что понимает: главное, чтобы стать настоящим учёным, — наблюдательность и жизненный опыт. Всё прочее глубоко вторично. Когда Борис Хигир работал в цирке, я подрабатывал на Курском вокзале носильщиком, приобретая жизненный опыт. Через мои руки тоже прошли сотни людей и тысячи их чемоданов, что даёт мне все основания заняться серьёзной наукой и сделаться, как и он, российским учёным.
Я полагаю, что вывод Хигира насчёт Сергеев несколько поспешен. Истинно научная оценка опасности этого имени требует привлечения математического аппарата теории игр. Кинул монету: выпал "аверс" — сразу, буквально с детского сада, готовься к тюрьме. Но если "реверс" — есть все шансы стать стилистом или актёром. А если станет на ребро — великим композитором, поэтом или конструктором космических ракет.
Впрочем, Борис Хигир готов по имени предсказать не только перспективу получения судимости или государственной премии, но и состояние здоровья имя обладателя.
Цитата из другой газеты о созданной Хигиром науке: "Среди тех, кто предрасположен к лёгочным заболеваниям, например, чаще всего встречаются Натальи, Владимиры, Яны, Алексеи, Александры. Невротиков больше всего замечено среди Николаев, Дмитриев, Игорей, Екатерин, Анжел, Тамар. Болезни сердечно-сосудистой системы преследуют обладателей таких имен, как Ольга, Зоя, Аркадий, Борис, Валентин, Юрий, желудочно-кишечного тракта — людей с именами Нина, Инга, Алёна (не путать с Еленой), Дарья, Анатолий, Виктор".
Чтобы избежать неизбежного, написано в газете, нужно только попросить Бориса Хигира помочь с переименованием. "Хигир никому не отказывает. Подчас на то, чтобы придумать новое имя, у него уходит две недели. Результат ещё ни разу не разочаровывал ни самого именных дел мастера, ни его подопечных. Спустя некоторое время после смены имени, по словам Бориса Юрьевича, перед ним представал совсем другой человек! Так, как это получилось, к примеру, с 8-летней Наной (в прошлом Дашей). Пока её не переименовали, она была настоящим ёжиком: неврастеничной, неуправляемой, колючей. Дело дошло до визита к детскому психиатру. Став по совету Хигира (за которым обратились её родители) Наной, девочка преобразилась. Стала мягче, спокойней. От вчерашних проблем не осталось и следа" (из той же газеты).
С Борисом Хигиром я познакомился лет десять назад в одной компании. Узнав, что я пишу всякие статьи и книги, он мне сразу начал рассказывать про свою науку. Понятно, что я предложил продемонстрировать его метод лично на мне и на примере моей жены. К сожалению, ни первое, ни второе у него не получилось. Почти всё невпопад. Почти — потому что любой внимательный, умудрённый жизненным опытом человек вполне способен дать психологическую характеристику собеседнику, весьма близкую к истинной, и даже угадать по некоторым признакам примерный род занятий — например по профессиональным татуировкам. Но у меня никаких татуировок не было, а определять прошлое и будущее исключительно по имени — это конечно же полная чепуха. Так я ему сразу и сказал. Он умный человек, поэтому больше на меня времени со своей наукой не тратил. И я прекрасно представляю, как он, умный, обаятельный, объясняет маленькой девочке, что все её беды от неправильного имени и стоит лишь его переменить… И девочка верит, и смена имени действительно работает, потому что она верит Борису Хигиру, который выступает в данном случае в качестве неплохого психотерапевта. Хотя ещё стоит проследить за судьбой этой девочки, чтобы делать окончательные выводы. А вдруг она когда-нибудь прочитает роман Эмиля Золя «Нана» о парижской куртизанке, воплощении пороков, умершей страшной смертью, и поймёт, что отказ именоваться Дашей был несколько опрометчив.
Но ещё я представляю, как многие другие, вдруг поверившие, что в их временных или повторяющихся неудачах, недугах или семейных конфликтах виноваты родители, назвавшие их неправильно, осознают, что именно по этой причине выхода из беды нет…
***
Изучением человеческих имён занимается наука ономастика (точнее, её раздел — антропонимика). Это чрезвычайно сложная, интересная и важная наука, позволяющая по имени — по РОДОВОМУ ИМЕНИ — фамилии исследовать происхождение семей и родов, пути и обстоятельства переселения народов и многое, многое другое, что даёт возможность лучше понять, кто мы есть, существа рода человеческого — "гомосапиенсы", на этой планете. Эта наука не сделает вас лучше или счастливей (если только вы сами ею не занимаетесь) — задачи науки, любой науки, вовсе не в том. Она всего лишь поможет связать узелки прошлого и настоящего, объяснит крохотные, но бесконечно важные для каждого кусочки личной истории отдельного человека и его близких. Из таких кусочков, наподобие мозаики, постепенно и трудно складывается история народов и человечества. Много лет на страницах журнала "Наука и жизнь" замечательный учёный, филолог Александра Васильевна Суперанская рассказывает именно об этом.
Книги Хигира (как и повествования астрологов, знатоков человеческой ауры, фэншуя и пр. и пр.) всерьёз читать могут только доверчивые. Повезло тем из них, у которых имена правильные. А тем, у кого неправильные (по Хигиру), — не повезло. И если два доверчивых (мужчина и женщина) разошлись, а потом у Хигира прочитали, что произошло это из-за несовпадения имён, и успокоились, — это плохо. Потому что оба они и следующих своих партнёров будут подбирать, скорее всего, по именам, а о том, какие они сами дураки, скорее всего, никогда и не задумаются.
Он симпатичный парень, этот Борис Хигир, он молодец, потому что придумал, как заработать там, где прежде никто не зарабатывал, к тому же дал заработать издателям и продавцам своих книг. Продаются они, кстати, в отделах оккультных наук рядом с астрологией и хиромантией. Может, он и сам уже поверил в то, что придумал, и не ведает, что творит. Немного ду`рит, немного обманывает, немного завораживает ощущением непознанного… Всё это, в сущности, не такое уж большое зло.
Но законы нынешнего нашего российского Мироздания таковы, что всякое мелкое зло прилипает к крупному, умножая его разрушающую силу.
Только это соображение стало причиной того, что я написал данную статью.
