На излете своей жизни, в 1882 году, Иван Тургенев написал это почти молитвенное и удивительно точное по смыслу стихотворение в прозе. Помните? «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, – ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!»
Его заучивали и заучивают как алгебраическую формулу, делая в советское время упор на тягостных раздумьях о судьбах царской России и на отчаянии писателя-гражданина «при виде всего, что совершается дома», а сегодня – на величии народа, которому дан «великий и могучий». А поскольку в последнее десятилетие (и в особенности после создания «Общероссийского народного фронта») «тягостные раздумья», равно как и «отчаяние при виде всего, что совершается дома», считаются не просто неуместными, но и кощунственными, использоваться в качестве моральной поддержки и опоры «правдивый и свободный» русский язык может лишь в противостоянии с внешними врагами, посягающими на нашу самобытность. Да и то чисто теоретически, поскольку трудно сказать, насколько отвечают понятию «самобытность» такие вкрапления в «могучий» язык, как, например, Барвиха Luxury Village или «эксклюзивный дистрибьютор брендов».
Разумеется, вряд ли можно подвергать сомнению тот неоспоримый факт, что русский язык продолжает оставаться ценнейшим культурным достоянием России и мира. Но столь же верно и то, что обладатели этого достояния в постсоветский период стали относиться к нему с таким массовым пренебрежением, что перед русским языком встает угроза необратимых мутаций. Этот процесс аналогичен бездумному загрязнению всякого рода отходами чистого и мощного течения русских рек.
Начнем с того, что на поверхности этого течения уже лежит грязная пена ужасающих и почти поголовных орфографических ошибок, которые стали привычным явлением не только на индивидуальном уровне, но и в солидных информационных изданиях (корректуру повсеместно упразднили, а надеяться на компьютерные программы, созданные не слишком сведущими в русском языке специалистами, во многих случаях просто нельзя). Вот примеры, взятые наугад только за один день: «ему не спитЬся по ночам» вместо «спится»
«не что подобное» вместо «нечто»
«упрАщение» вместо «упрощение»
«сначалО» вместо «сначала»
«что бы мы нЕ делали» вместо «что бы мы ни делали»
«спрОведливость» вместо, как вы догадываетесь, «справедливость»
«присоедЕнение» вместо «присоединение»
«вы пишИте» вместо «вы пишете»
«кАмильфо» вместо «комильфо» и, наконец, «значитЬ» вместо «значит». Особую прелесть последнему примеру придает то обстоятельство, что он фигурирует в весьма претенциозном трактате о «синтезирующих свойствах русского языка».
Конечно же, двоечники по русскому языку существовали и будут существовать всегда. И в царской России, и при советской власти, и в наше время. Но если в гимназиях и в советских школах орфографические ошибки считались чем-то постыдным и делали безграмотного ученика посмешищем в глазах одноклассников, то сегодня это явление стало настолько массовым, что предметом насмешек становятся скорее ученики, безупречно владеющие русским языком.
Полноценная грамотность в современной России перестала быть достоинством личности. Об этом можно судить хотя бы по тому, как огрызаются в Интернете лица, пойманные с поличным на вопиющих орфографических ошибках. Для них это всего лишь результат их простительной невнимательности: мол, подумаешь, не на ту букву нажал, а ты мне по существу отвечай, тролль (вариант: либераст), нашел к чему придираться.
О том, что безграмотность стала явлением массовым, неоспоримо свидетельствует тот факт, что орфографические ошибки – и подчас вопиющие – все чаще встречаются в последнее время в текстах, написанных явно образованными и эрудированными людьми. В этом смысле весьма симптоматично поведение министра образования Андрея Фурсенко, который предусмотрительно отказался от предложения Дмитрия Медведева пройти проверку на грамотность. О причинах его отказа можно строить самые разные догадки, но самым логичным было бы предположение, что господин Фурсенко просто не был уверен в безупречности своей русской орфографии.
За этими явлениями явно стоят общее падение общественной культуры и утрата четких критериев приличия, среди которых безупречная грамотность даже в советские времена считалась необходимым свойством «культурного человека». В то же время комфорт спасительной анонимности, которой нас окружил Интернет, окончательно лишил десятки миллионов его пользователей последнего стимула к повышению собственной грамотности, атрофировав в них чувство стыда за собственную безграмотность.
Объективности ради необходимо уточнить, что это явление носит, по существу, всепланетный характер. Просматривая реплики и комментарии, скажем, французских и в целом франкоязычных пользователей Интернета, видишь не менее ужасающее падение грамотности. Но вместе с тем, если не считать сленговых вкраплений в языке молодежной среды, повседневный классический французский язык остается целым и невредимым. Чего, увы, нельзя сказать о нашем с вами все менее любимом русском языке.
Существует мнение, разделяемое многими авторитетными филологами, что любой язык является своего рода живым организмом, который постоянно находится в развитии, а следовательно, меняется и в лексике, и орфографии. С этим вряд ли можно спорить, особенно если учесть, какие изменения в русском языке произошли со времен того же Ивана Сергеевича Тургенева. Но – подчеркну – эти изменения органически вписывались в общую гармонию русского языка, отражая новую реальность и обогащая его. Даже такими словами, как «нарком», «колхоз» или даже, страшно сказать, «чекист». Сегодня же в русский язык – причем и в литературный – стали настойчиво пробираться слова и словосочетания, относящиеся не столько к просторечиям, сколько к последствиям полного пренебрежения к нормам великого языка, который оказался беззащитным перед махровым и агрессивным невежеством множества его носителей. В это трудно поверить, но словосочетание «одеть (вместо «надеть») пальто (очки, ботинки, перчатки и т. д.)» перекочевало из повседневной речи в респектабельные литературные тексты, издающиеся не менее респектабельными изданиями. Здесь любая попытка сослаться на естественное развитие языка будет просто преступной.
А как вам нравится уже давно устоявшееся в речах наших политиков, в дипломатических нотах и в журналистских репортажах словосочетание «нагнетать обстановку»? Задумывался ли кто-либо над той элементарной для нормального русского языка истиной, что нагнетать можно напряженность, подозрительность, недоверие, страхи и т. п., но никак не «обстановку»?
И вот еще один (последний) пример того, как калечится в наше время русский язык. На этот раз от усердия не по разуму. Год или полтора тому назад на ограждениях вокруг строек, ремонтных работ и т.п. стали появляться вежливые надписи: «Приносим свои извинения за ПРЕДОСТАВЛЕННЫЕ неудобства». Ужас этой нелепицы заключался в том, что еще недавно в Москве подобные (и весьма похвальные) извинения содержали вполне адекватное словосочетание «доставленные неудобства», а иногда и просто изысканное «причиненные неудобства». Судя по всему, слово «доставленные» в один прекрасный день показалось какому-то прорабу (а скорее всего, владельцу строительной фирмы) недостаточно «гламурным», и он, попирая элементарный здравый смысл родного языка, выразился с предельной, на его взгляд, элегантностью – «предоставленные неудобства». Вначале была надежда, что эта эпидемия претенциозного косноязычия скоро пройдет. Кто-то опомнится, или какой-нибудь ревнитель русского языка сделает замечание авторам этого абсурда. Уж больно кричаще это напоминало лингвистические изыски чеховской мадам Змеюкиной: «Какие вы все противные скептики! Дайте мне атмосферы!» Но не тут-то было. Это демонстративное издевательство над русским языком разрасталось в масштабах всей столицы. И когда в одном из блистательных магазинов МЕГА я увидел ту же фразу, тисненую золотом на огромном, красного бархата, занавесе, торжественно прикрывающем готовящуюся к открытию витрину то ли Дольче–Габбана, то ли Прада, я понял, что русский язык может очень скоро утратить свою функцию «поддержки и опоры» для тех, кто тягостно размышляет о судьбах нашей родины. В том числе и о судьбах русского языка.
Неуязвимость невежд заключается в том, что они терпеть не могут, когда их учат, но сами учиться не хотят. Впрочем думается, все это мало заботит тех, кто вообще не размышляет о судьбах нашей родины, но зато без единой орфографической ошибки пишет с помощью трафарета на стеклах своего «Мерседеса» или «Фольксвагена» что-либо вроде «На Берлин», «Трофей из Германии», «Спасибо деду за Победу» или просто вешает на антенну георгиевскую ленточку.
Да и действительно, при чем тут русский язык, если ты патриот?
