Вместе с Тилем Уленшпигелем и Дон Кихотом барон Мюнхгаузен с детства зачаровывал наши сердца. Но мало кто знал, что этот лихой враль существовал на самом деле. Более того, был связан с Россией.
Барон Карл Фридрих Иеронимус фон Мюнхгаузен считается уроженцем городка Боденвердера, что в долине Везера близ Ганновера. Правда, родовой замок баронов стоит чуть в стороне от города, но жители его по праву гордятся знаменитым земляком, который родился в 1720 году в этом замке, входившем тогда в герцогство Брауншвейгское.
В 1737 году в Россию прибыл герцог Антон Ульрих Брауншвейгский, которого Анна Иоанновна прочила в мужья своей племяннице принцессе Анне. В его большой свите был и юный Мюнхгаузен. Царица тут же переименовала Ярославский драгунский полк в Брауншвейгский и предписала "принимать в оный курляндцев и иноземцев, годных к службе, кои изъявляли на то свое желание". Мюнхгаузен был записан в полк одним из первых. Он дослужился до звания ротмистра, участвовал в осаде и штурме Очакова, в боях со шведами. В феврале 1744 года через Ригу, где был расквартирован его полк, проезжал санный поезд. Это везли в Петербург Ангальт-Цербстскую принцессу Софью Фредерику Августу, предназначенную в жены Петру III, - будущую императрицу Екатерину II. Почетным караулом в Риге командовал наш герой. Позже, несмотря на разницу лет и чинов, Мюнхгаузен сблизился с фельдмаршалом Минихом. Недавно в лейпцигской библиотеке была обнаружена их переписка.
Но надо было ехать на родину, там предстояла долгая тяжба о разделе наследства, которое он не мог упустить. Отпущенный в 1750 году в Ганновер для устройства дел, Мюнхгаузен не стал возвращаться в Россию. В Российском архиве внешней политики сохранилась датированная 8 сентября 1755 года премория (памятная записка) "Военной коллегии в Коллегию иностранных дел об отставке ротмистра Кирасирского его императорского высочества полка Иеронимуса Карла Фридриха фон Мюнхгаузена".
Он построил в саду над Везером затейливый павильон, где принимал гостей и от души угощал их историями о своем пребывании в далекой заснеженной России. Вот свидетельство очевидца: "Барон Мюнхгаузен сидел среди нас в парике, его оживленное лицо было как бы обрамлено морской пеной. Во рту торчала трубка, перед ним стояла кружка с горячим пуншем. В облаках дыма двигались его руки, как бы рисуя картины, сопровождавшие его увлекательные рассказы, полные свободной фантазии".
Сам барон никогда не записывал свои истории - не было у него писательского зуда. Зато он был страстным книгочеем и собрал огромную библиотеку, сохранившуюся до наших дней.
И вдруг в Лондоне в 1786 году вышла на английском языке книга под названием "Путеводитель для веселых людей". Вышла анонимно, но теперь точно известно, что автором был профессор Рудольф Эрих Распе. Сочинение имело оглушительный успех - в том же году типографщик выпустил еще пять изданий. Распе считал, что его книга - надежное средство защиты от вралей и хвастунов. Так порой автор сам не понимает, что создал.
Однако вычислить героя книги было проще пареной репы. Что и сделала вся читающая Германия. Барон Мюнхгаузен обиделся и подал в суд. Правда, иск у него не приняли: ведь имени автора на обложке не было. Тогда барон послал Распе вызов на дуэль. Тот в это время жил в Лондоне и не собирался возвращаться в Германию. Барон остался ни с чем. Хотя - как ни с чем? А слава?
В том же году экземпляр книжки попал в руки другого профессора, Готфрида Августа Бюргера из Геттингена. И он опубликовал "Воспоминания барона Мюнхгаузена" в обратном переводе с английского, добавив к 18 рассказам Распе восемь своих, а потом в следующем издании еще семь. Потом был еще один автор - Карл Иммерман, снова дополнивший книгу. В Фантастической библиотеке нашего города Ветцлара, единственной в своем роде в Германии, несколько полок заполнены различными изданиями "Приключений барона Мюнхгаузена" и литературоведческими трудами о них. Секрет успеха здесь в том, что как ни невероятны эти рассказы, нет в них ни зла, ни чертовщины. Потому что барон Мюнхгаузен умел смеяться над собой и упорно учит нас этому трудному искусству. В этом отличие рассказов Мюнхгаузена от всевозможных Гарри Поттеров, заполонивших мир благодаря изощренной рекламе.
В 1791 году книга появилась в России и начала свой триумфальный путь. Переводчики тонко и органично вплели в ткань повествований барона острые сатирические картины России не только ХVIII, но и ХIХ веков. Последним блестящим переводчиком книги был Корней Иванович Чуковский. А тиражи его перевода достигали полумиллиона.
Рассказы о бароне Мюнхгаузене всегда были, в сущности, презабавной легкой брехней для детей и подростков. Но когда Григорий Горин написал пьесу о Мюнхгаузене, а Олег Янковский блистательно воплотил на экране образ барона, оказалось, что все эти враки поднялись на уровень философских вопросов о свободе личности и совести, свободе мнений и суждений. Подобное не раз бывало, когда западные побасенки и сюжеты падали на российскую почву и давали совсем неожиданные всходы. Так, к примеру, произошло с теорией Карла Маркса, только с обратным знаком.
Недавно мне удалось посетить городок Боденвердер. В доме, где почил барон, мирно уживаются прекрасный музей и... городская ратуша. В музейных комнатах стены завешаны оленьими рогами и чучелами животных, убитых бароном - страстным охотником. В витринах лежат его курительные трубки, сабли и палаши. Висит родовой герб - путник с фонарем и посохом, как бы отправляющийся на поиски истины.
На центральной площади - памятник-фонтан. Барон сидит на передней половине лошади, пьющей воду из бассейна, и вода выливается прямо из обрубленного крупа. Сам всадник удивленно обернулся назад. А на главной улице еще один фонтан, вокруг которого барон изображен в рассказанных им ситуациях. Вот полдюжины уток, заглотнувших привязанный к веревке кусок сала, тащат Мюнхгаузена из болота; вот барон верхом на пушечном ядре...
Между прочим, в российской армии служил некий Сиверс Меринг, что врал не хуже барона Мюнхгаузена. Русские солдаты, языкам не обученные, переиначили его имя и стали между собой звать Сивым Мерином. Вот и осталась нам поговорка: "Врет, как сивый мерин". Есть еще и другая: "Не любо - не слушай, а врать не мешай".
