Алексея Николаевича Апухтина (1840-1893) знали и любили в обеих столицах. Добродушный, чувствительный толстяк-жизнелюб, дамский угодник, добряк и вечный кредитор светских попрошаек, меломан и отзывчивый альбомный поэт – он всюду был кстати. Кроме императорского двора, где бывать не любил, хотя исповедовал вполне монархические взгляды и даже сотрудничал в газете "Гражданин" князя Мещерского, имевшей очень консервативную репутацию. Но публиковал он в "Гражданине" только стихи и очерки юридической тематики.
Апухтин был человеком тяжелой комплекции и легких взглядов. В знаменитом выборе, что делать – жить самому или бороться за лучшую жизнь для всех, он безоговорочно предпочитал первое. Тем более что жил собственными трудами (не обладая знатным происхождением и наследственным богатством), имел уважаемую гражданскую профессию юриста и не понаслышке знал, как ворочается российская правовая система, ибо служил по следственной части и в прокурорских присутственных местах сиживал не посетителем.
Прозу и стихи Апухтин сочинял просто потому, что ему нравилось это занятие.
Ни малейших амбиций или претензий на место в литературном пантеоне за ним не замечали. Апухтинская поэзия рождалась из возбуждения прекрасных чувств непосредственно на месте происшествия.
Юношеские циклы "Деревенские очерки" и "Весенние песни", чуть более поздний цикл "О цыганах" возникали из полагавшегося тогда обязательного народолюбия, преклонения перед поэзией Аполлона Григорьева и той самой, сентиментальной до слез, болезненной любви русских бар к цыганскому пению, которой не избежал и сам Лев Толстой.
При всем ироничном отношении знатоков к балладам, монологам в стихах и жестоким романсам, именно эти жанры принесли славу Алексею Апухтину.
Не все сейчас помнят, что "Были когда-то и мы рысаками…" (с заменой "вы" на "мы") – это строка из апухтинской "Пары гнедых". "Ночи безумные, ночи бессонные", "День ли царит, тишина ли ночная" – эти стихи перекладывались на музыку далеко не последними русскими композиторами.
Раскритиковать музу Апухтина очень легко, но делать это не стоит. Несмотря на свою комическую наружность Тартарена и репутацию салонного лирика, Апухтин был человек проницательный – он не стремился к идеалам, предпочитал хранить ценности, есть вкусности и говорить приятности. Певцов гражданской скорби в России хватало и без него.
Некоторые стихотворения Апухтина были популярны невероятно, их годами успешно читали с эстрад чтецы-декламаторы. Таково стихотворение "Сумасшедший":
Он обладал отличным чувством юмора, лучше всего проявившимся в монориме (стихотворении на одну рифму):
Жизнь связала Апухтина узами дружбы с Петром Ильичом Чайковским. Они были одногодки, однокашники по Училищу правоведения. Чайковский ценил музыкальный вкус Апухтина. Апухтин ревностно защищал творческую репутацию Чайковского.
Вернувшись в августе 1893 года из-за границы, Апухтин узнал, что в его отсутствие суд чести выпускников Училища правоведения выразил Чайковскому порицание и пожелание смерти (т.е. требование самоубийства) "за противоестественные наклонности".
Во время своего триумфального визита в Англию Чайковский был посвящен королевой Викторией в рыцари. По печальной иронии судьбы в те же дни известный английский поэт и драматург Оскар Уайльд за "противоестественные наклонности" попал под суд. Русская прогрессивная общественность страшно обиделась на английское рыцарское звание Чайковского и задалась вопросом: почему одного – в рыцари, а другого – в тюрьму?
Оскар Уайльд (до которого, по правде говоря, русской общественности никакого дела не было) своими "наклонностями" бравировал. Чайковский их мучительно стыдился и скрывал. Но не в этом, как говорится, суть; главное для ханжей – найти повод для скандала. Композитора начали тихонько травить.
Узнав о происходящем, Апухтин страшно возмутился – подобные взгляды на дворянскую честь он не разделял. Попытался прекратить травлю, отговорить соучеников-правоведов от затеянного – напрасно. Защитить друга не удалось.
Переживания привели к острому сердечному приступу, и Алексей Апухтин скончался. Он и без того уже давно страдал от избыточного веса, почти не мог ходить, все время лежал, за границу, на воды, ездил в призрачной надежде похудеть от водолечения.
А Чайковский ушел из жизни лишь в конце октября 1893 года – по официальной версии, умер от холеры.
