Готики игольчатой массивы Вам представит страсбургский собор. Лёгкий шпиль, какому перспективы Неба ближе – мы не слышим хор Ангелов, вверх головы задравши.
И на фоне синей-синей Дали неба высоки Предлагают суммы линий Красоты – как вы, стихи.
Ваш комментарий отправлен. Он появится в списке коментариев, сразу же после проверки его модератором.
Когда-то давным-давно Варшава была нашей, ну не такой, может, нашей, как Крым или Гагры, хотя и такой она тоже была, только уж это было совсем давно, при царях. Но все-таки на моей памяти она была пусть и нашей, однако не окончательно нашей, и в этом был какой-то особый смысл. Внешне ручная, покорная, она стремилась куда-то от нас сбежать или спрятаться, ее хватали за руку, она как-то странно вела себя, то вырывалась, то не вырывалась и при этом еще смеялась, как будто девушка. В общем, она была живая.
Анклав Кабинда больно любит темы Свободолюбья: так, во всей красе Должна быть жить представлена – не будет. Ангольская гражданская война.
Заснеженного Магадана Романтика и чёрный блеск. Тотальна лагерная драма Страны, какая – бездна бездн.
Город тишиной слоится славно, Пляжи золотистые влекут. Будто вся история – забава, Коли отпуск вычертил маршрут.
Кругосветных путешествий точка, Вечно огибаемая – мыс. А в земной поэме – просто строчка, Но за каждой таковою – мысль.
Ягоду Исландии взрастила Ветка океана, как смогла. Смыслом и значеньем начинила, Соком жизни ягода светла.
В таких ажурных переулках вас, Шутя, соединяет время с прошлым – Порою пышным, иногда тревожным, Ведущим через камень свой рассказ.
Нежно реющий дымкой воздух, В лентах марева старый Баку. А за портом пластиной водной Каспий – память о нём сберегу
Улицы в Находке широки, В центре площадь, как разлив пространства. Воздух вряд ли складывать стихи Будет – ведь не в том его богатство.
Сарагоса, Арагон, мечта, Рвущаяся вверх соборов суммой. Для базилик только высота И важна, а не сует рисунок.
Виттенберг, где дней замедлен бег, Остро метафизикой пронизан. Сколь уютный философский брег Бюргерству бросает вызов?