Тут, конечно, без этого никак, потому что, хоть речь и не о политике, а о Дмитрии Быкове, без всяких политических штучек не обойтись. Впрочем, Быков сам виноват. Напросился. Теперь уже говорить о его новой книге и не упомянуть о всех этих историях с телеканалом "Дождь" и их последствиях решительно невозможно.
Начало, конечно, должно быть таким: Дмитрий Быков выпустил в издательстве "ПрозаиК" роман "Остромов, или Ученик чародея". А потом сразу Дмитрия Быкова пригласил к себе Владимир Путин. Причем, пригласил повторно, потому что на первую встречу с премьером Дмитрий Львович самоотверженно не явился, что само по себе может расцениваться как смелый, на грани самоубийства, политический шаг.
Владимир Владимирович пригласил Дмитрия Львовича, конечно, совсем не из-за новой книги, а, судя по всему, как раз из-за телеканала "Дождь", для которого Быков писал весьма антиправительственные стихи, блистательно исполняемые Михаилом Ефремовым (Михаила Олеговича, к слову, также позвали на встречу с премьером) в программе "Человек и гражданин".
Вопрос, придут или не придут литератор и актер общаться с Владимиром Владимировичем в рамках встречи последнего с творческой интеллигенцией, занимает сейчас умы россиян куда больше, чем "Остромов, или Ученик чародея". Но, с другой стороны, возможный скандальчик (а вдруг снова не придут?) станет для книги лучшей рекламной кампанией.
Такая вот синергия, благодаря которой тот факт, что очередной роман Быкова номинирован на литературную премию "Национальный бестселлер", финал которой состоится 5 июня в Санкт-Петербурге, отходит на какие-то совсем уже задние планы. А жаль...
"Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему" - начинает "Анну Каренину" Толстой. "Есть дома, в которых никто не был счастлив" - начинает "Остромова" Быков. И дальше уже плетет свои кружева: "Такой дом сам себе не рад. Стоит он на городской окраине, в конце кривой улицы, перегородив ее и означая собою тупик. За ним овраг, лопухи, зонтики дудника и сныти, ржавые остовы кроватей, разросшаяся сирень, в зарослях которой находят порою такое, что потом без дрожи не можешь вспомнить саму идею сирени. Здесь конец города, начало хаоса. Всякий, кто забрел сюда, хочет прочь отсюда".
Но это не для красивого словца. Ситуации, в которые попадают герои книги, и правда более всего напоминают хаос, из которого вырваться хочется, но мочи нет. Немудрено.
В основу сюжета "Остромов, или Ученик чародея" легло мало у кого сохранившееся в памяти "Дело ленинградских масонов" 1925-1926 годов, материалы которого опубликованы в составленной и прокомментированной А.Л. Никитиным книге "Эзотерическое масонство в советской России", но это лишь повод и живописный фон, на котором развиваются и переплетаются судьбы многочисленных персонажей, не скупящихся ни на эмоции, ни на поступки, ни на откровения вроде таких: "Говорят: Моцарт, моцартианство. Моцарт был злобный карлик с гипертрофированным фаллосом, бросавшийся на женщин с вожделениями, а на мужчин с оскорблениями".
Хотя, речь тут, конечно, не об этом, потому как главному герою, точнее, его прототипу - Борису Викторовичу Астромову (Кириченко, Ватсону), в 1922 году объявившему о создании Автономного Русского масонства во главе с Генеральной Ложей "Астрея", - было совсем не до Моцарта.
Как и второму герою романа - Даниилу Галицкому, обладающему чертами своего знаменитого тезки Даниила Ювачева, более известного как поэт Хармс. "Мне говорили. Что если как-то иначе перевязать узлы, то можно изменить. Я из бисера плету, так вот если, может быть, как-то по-другому... Мне учительница говорила, которая учила плести. Что с помощью бисера можно себе переплести всю судьбу" - вписывает Быков слова в реплику одного из персонажей, но сам переплетает судьбы без всякого бисера, сдвигая времена и события, чтобы уйти от историзма и документальности, но еще более закрутить сюжет, не вместившийся и в 700 страниц.
Впрочем, осилившим и восхитившимся быковскими же "Оправданием" и "Орфографией" и еще 700 страниц - не крюк. А тем более в свете нынешних общественно-политических бурь вокруг фигуры Дмитрия Львовича. Сам он, однако, видит своего идеального читателя далеким от нелитературных сфер. Каким он должен быть?
"Как жена, - отвечает писатель. - А вообще, у меня есть три идеальных читателя, они мои друзья. Один живет в Петербурге, один в Новосибирске и в Москве - жена. Они все трое очень разные, но каждый из них имеет какую-то одну мою черту. Один - толстый, второй - ленивый, а третий, то есть жена, - отходчивый. Вот это три конкретных человека, в расчете на кого я пишу".
И это, в общем, правильный подход. Всем мил не будешь. Включая премьер-министра.
