Кража века: как пропажа «Джоконды» превратила ее в величайший шедевр

21 августа 1911 года была похищена картина Леонардо да Винчи «Джоконда». Ее поиски вызвали исключительную для того времени газетную шумиху, а после возвращения картина приобрела культовый статус. В этой истории полно загадок и нелепостей.

Похищение «Джоконды» из Лувра произошло 21 августа 1911 года, в понедельник, когда музей был закрыт, пропажу обнаружили лишь на следующий день, да и то не работники музея, а один из посетителей, художник-любитель Луи Беру, намеревавшийся изучить картину.

Картина Леонардо да Винчи, изображавшая флорентийскую дворянку XVI века с загадочной улыбкой, сейчас считается одним из самых узнаваемых образов в мире. Да Винчи написал свой шедевр в 1507 году, а позже полотно попало к французским монархам. Интерес к «Джоконде» на протяжении столетий испытывал как подъемы, так и спады. К 1911 году картина, конечно, пользовалась определенным успехом среди тонких ценителей искусства, однако у обывателей она не была в почете. И своим нынешним статусом главного мирового шедевра «Мона Лиза» во многом обязана именно истории с ее загадочным похищением и триумфальным путешествием по миру после счастливого возвращения. Газета Washington Post, сообщив о краже и оценив стоимость картины в $5 млн, по ошибке даже опубликовала изображение совсем другого эскиза.

В этой истории полно загадок и нелепостей. Принято считать, что единственным организатором похищения был его непосредственный исполнитель, временный музейный работник итальянского происхождения Винченцо Перуджа. Он был стекольщиком и служил объектом постоянных насмешек работавших с ним французов из-за скверного произношения и странного характера. В качестве основного мотива для совершения преступления позже он называл то ненависть к французам, то сходство картины с кем-то из родственников, то, наконец, патриотический порыв: стремление вернуть полотно на родину, в Италию. Все это не выдерживает критики: похититель два года держал украденное под матрасом, и только затем попытался его сбыть, причем за деньги. Патриотизмом тут и не пахнет. «Я заработаю состояние, и оно прибудет моментально», — писал он в письме своему отцу спустя четыре месяца после кражи. И еще: «Я клянусь, что вы будете жить долго и наслаждаться той наградой, которую ваш сын вскоре получит для вас и для всей нашей семьи».

Есть версия, что основным заказчиком был аргентинский коллекционер и мнимый маркиз Эдуардо де Вальфьерно, который незадолго до похищения зачем-то заказал сразу шесть копий «Джоконды». После похищения он распродал эти копии, либо выдавая их за оригинал, либо просто воспользовавшись шумихой, чтобы завысить их стоимость. Во всяком случае, лишь он в конечном счете оказался единственным выгодоприобретателем в этой истории, не считая газетчиков. Но эта теория основана лишь на статье журналиста Карла Декера 1932 года из Saturday Evening Post. Декер утверждал, что в 1913 году услышал эту историю от самого Вальфьерно, пообещав хранить молчание до самой смерти афериста.

Ограбление произошло среди бела дня. Перуджу то ли впустил знакомый сторож вместе с прочими работниками, то ли он накануне спрятался в чулане для метел, как предполагала полиция. Беспрепятственно сняв «Джоконду» со стены, похититель перенес ее на ближайшую служебную лестницу, где извлек полотно из защитного чехла и рамы. Пользуясь тем, что охранник отвлекся на минуту, Перуджа вынес картину под своим халатом либо просто в скрученном виде в руках.

Газетчиков поразила беспрецедентная наглость похитителя, беспомощность администрации музея, его охранников и полиции. Директор Лувра Теофиль Омоль вскоре подал в отставку. Поиски, обещанная награда за раскрытие преступления и даже предложение выкупа не дали результатов. Все продолжали гадать о судьбе шедевра, ведь преступник, удостоверившись в невозможности сбыть картину, мог ее попросту уничтожить.

В Лувре оставалось пустое место для исчезнувшей картины. Толпы любопытных зевак приходили посмотреть на эту пустую стену, и среди них писатель-абсурдист Франц Кафка и его близкий друг Макс Брод.

Масла в огонь подливали самые нелепые гипотезы, рождавшиеся в умах газетчиков, и громкие аресты. Так, вполне серьезно высказывалось предположение, что «Джоконду» приказал выкрасть германский кайзер, чтобы унизить Францию и продемонстрировать ее слабость. Немцы в ответ обвинили самих французов в стремлении устроить провокацию.

По подозрению в совершении преступления был арестован известный поэт Гийом Аполлинер, под подозрением оказался и его друг, еще более известный художник Пабло Пикассо. Там была странная история с вынесенными из Лувра и попавшими в их руки статуэтками, которые двое приятелей намеревались выбросить в Сену, но в конечном счете сдали в редакцию газеты. Возможно, первоначальной целью была демонстрации ненадежности музейной охраны или обнародование громкого манифеста о том, что классическая живопись больше никому не нужна.

Бездарная работа полиции вызывала безудержные насмешки со стороны журналистов. На лестнице охранник обнаружил деревянную раму и стеклянный короб, на котором был обнаружен отпечаток большого пальца. Но инспектор полиции Альфонс Бертильон слабо верил в новую технику снятия отпечатков пальцев. В его распоряжении было 750 тыс. отпечатков, в том числе и отпечаток Перуджи, поскольку тот имел судимость и уже отбывал небольшой срок. Но Бертильон ограничился тем, что снял отпечатки пальцев у 257 служащих Лувра, которые работали в тот день. Во Франции тогда популярна была система самого Бертильона, идентифицировавшего преступников по антропометрическим данным. Она выходила из употребления, но в Париже считалась чем-то вроде национального достояния.

Поскольку Перуджа работал в Лувре, полиция его все же допросила и проверила алиби: в день кражи он якобы работал в другом месте. Никто не знал, что «Джоконда» в тот самый момент находилась в его квартире, спрятанная в сундуке.

В предисловии к одному из первых советских изданий «Избранных произведений» Леонардо да Винчи современник приключений картины, искусствовед, переводчик и редактор Абрам Эфрос пишет так: «Ее видимая простота лукава и обманчива. На нее смотришь с возрастающим недоумением. Это менее всего портрет. Даже в нынешнем своем состоянии, обветшавшем, пожелтевшем, потускневшем, «Мона Лиза» излучает то, о чем на столько ладов твердили старые поколения поэтов, критиков и моралистов. Пусть их высказывания гиперболичны, но зерно верности в них есть: музейный сторож, не отходящий ныне ни на шаг от картины со времени ее возвращения в Лувр после похищения 1911 года, сторожит не портрет супруги Франческо дель Джокондо, а изображение какого-то получеловеческого, полузмеиного существа, не то улыбающегося, не то хмурого, господствующего над охладевшим, голым, утёсистым пространством, раскинувшимся за спиной».

«Роль главного героя в деле о краже «Моны Лизы» досталась не полиции, а прессе, и она щедро отплатила портрету Леонардо за возможность продемонстрировать свое растущее могущество. Кража картины стала первой по-настоящему всемирной сенсацией», — написал Григорий Козлов в журнале «Вокруг света» в 2006 году. Только гибель «Титаника» вытеснила на время с первых полос газет сообщения о расследовании похищения этой картины.

Портрет нашелся спустя два года в Италии. Оказывается, вор перевез его через тщательно охраняемую границу в чемодане с вонючими носками, отбив тем самым у таможенников желание рыться в своих вещах. В конечном счете Перуджа через торговца антиквариатом Альфредо Джери предложил купить «Мону Лизу» директору галереи Уффици во Флоренции, но тот связался с полицией, и вора взяли с поличным. Он во всем признался, но на суде напирал на свой патриотизм, и простодушные итальянцы, для которых подобный патриотизм был особой ценностью — ведь Италия не так давно объединилась, — дали похитителю небывало короткий срок — чуть больше года. Перуджа не отсидел и этого, выйдя из тюрьмы уже через семь месяцев, потом он служил в итальянской армии, воевал против Австро-Венгрии в Первую мировую, попал в плен, позже женился, вернулся работать декоратором во Францию и умер в 1925 году в возрасте 44 лет в городе Сен-Мор-де-Фосе.

Почти все остались в выигрыше, кроме полиции и директора музея. Публика и Франция заполучили новый шедевр, газеты повысили тиражи, мир узнал о картине, которая с небывалым триумфом показывалась на выставках в итальянских городах, а 4 января 1914 года наконец вернулась в Париж. На протяжении всего этого времени «Мона Лиза» не сходила с первых полос газет и журналов всего мира, ее изображения печатались на почтовых открытках и прочей сувенирной продукции гораздо чаще прочих картин, так что неудивительно, что многие тонкие ценители искусства в какой-то момент, наоборот, отвернулись от «любимицы толпы».

Максим Борисов