К этой дате на родине артиста в Зеленогорске откроют памятник. Скульптор Юрий Кряквин изобразил его в роли Бальзаминова, которая, по мнению коллег, была одной из лучших в творчестве Вицина. Рядом планируется установить скульптуры Евгения Моргунова в образе Бывалого и Юрия Никулина в клоунской ипостаси.Сам Георгий Михайлович о своих ролях рассказывать не любил – играл, мол, себе, и играл… Но вот о партнерах не забывал. «Кто сегодня вспомнит Юру Медведева? А ведь какой он артист был!» – не раз повторял Вицин. Зрители театра им. Ермоловой, где артист служил с 1937 года, всегда толпились у окошка кассы: «Дайте билет на спектакль с Вициным». При явной худобе и негеройском телосложении он пользовался совершенно невероятным успехом у женщин. Особенно привлекал зрительниц неудачливый жених Миша Бальзаминов (кинофильм «Женитьба Бальзаминова», 1964 год). Образ безуспешно пытавшегося влюбиться Миши Бальзаминова получился не столько комедийным, сколько драматическим. Провинциальный русский дворянчик, но с неизбывной вселенской грустью в пронзительно-глубоких глазах и пластичный, как танцовщик с балетных подмостков. В каком-то смысле его Бальзаминов повторился в образе незадачливого парикмахера в комедии «Неисправимый лгун». Георгия Вицина действительно можно было представить в роли князя Мышкина (говорят, его кандидатура рассматривалась Иваном Пырьевым). Мышкиным артист не стал, но сыграл Гоголя в фильме «Белинский» (1951) у великого Григория Козинцева.
Однако всенародную известность Вицину принес образ Труса в кинокомедиях Леонида Гайдая («Пес Барбос и необычный кросс», «Самогонщики», «Операция “Ы” и другие приключения Шурика» и «Кавказская пленница»).
В последние годы Вицин не снимался. Негде было и не в чем. Жил на пенсию, не ругая старую власть и без панегириков в адрес новой. Дома занимался дыхательной йогой, а на улицу выходил в темных очках и длинном пальто, чтобы не узнавали. Он редко бывал на праздниках и театральных мероприятиях, но зато ежедневно выходил в арбатский скверик прямо под окошком своей квартиры, где кормил голубей и дворняг. Его и правда мало кто узнавал. А с журналистами общаться не любил, всякий раз повторяя: «Так ведь я все забыл, да и стоит ли вспоминать?»
