Альфонс Ралле, Жорж Дюфтуа, Эдуард Бо... Эти громкие иноземные фамилии в конце XIX века символизировали золотой век русской парфюмерии. Но настоящим королем в области ароматов считали тогда Генриха Брокара. Сегодня – увы! – мало кто помнит о нем, а ведь этот француз так много сделал для Москвы...
Имя Брокара впервые появилось на вывеске парфюмерного магазина еще в начале XIX века, но не в Москве, а в Париже, близ Елисейских Полей. Дела Атанаса Брокара, родоначальника династии, шли неплохо, но он решил все же попытать счастья за океаном и отправился в Америку. Не прижился Атанас на чужбине и, оставив сыновьям процветающее предприятие в Филадельфии, вернулся во Францию. Но заразил охотой к перемене мест младшего сына Генриха, который в 1861 году, в возрасте 25 лет, оказался в холодной России. Подписал договор с купцом Константином Гиком, согласно которому должен был в течение трех лет «заведовать работами в качестве главного парфюмерного мастера». Для Генриха Афанасьевича (так теперь его именовали на русский манер) это была возможность познакомиться со страной, которую он собирался покорить.
На фабрике Гика молодой Брокар отслужил весь срок, определенный контрактом, за это время успел изобрести новую технологию изготовления концентрированных духов, продал свое открытие французской фирме «Рур Бертран» и на полученные деньги организовал собственное предприятие.
В НАЧАЛЕ БЫЛО МЫЛО...
Заметим, что к тому времени соотечественники Брокара уже освоили наши просторы. Французам принадлежали парфюмерные фабрики в обеих столицах: в Москве лидером считалась фабрика Альфонса Ралле (ныне «Свобода»), а в Санкт-Петербурге – предприятие Жоржа Дюфтуа (ныне «Северное сияние»). И тем не менее Брокар в себя верил. Его фабрика расположилась в бывшей конюшне (в Теплом переулке), где работали первое время двое рабочих и сам владелец. Начав с производства мыла, Брокар придумал интересный маркетинговый ход: он выпустил детское мыло, на каждом куске которого был великолепно исполненный оттиск буквы русского алфавита. Кто же мог устоять! Для взрослых тоже выпускались «нескучные» сорта. Например, мыло с названием «Шаром» имело форму шара, а мыло «Огурцом» имело такую рекламу: «Своим внешним видом оно производит полную иллюзию настоящего огурца и в то же время является хорошим туалетным мылом».
ВИНОВНИЦА УСПЕХА
Через год продукция Брокера была отмечена малой серебряной медалью на Московской выставке русских мануфактурных изделий.
И тогда же Господь послал Генриху большое счастье – умную помощницу и любимую женщину в одном, как говорят парфюмеры, флаконе. В 1862 году он женился на Шарлотте Андреевне Равэ, бельгийке по происхождению.
Еще в детстве она приехала в Москву с отцом, получила воспитание в одном из лучших московских пансионов и вполне могла сойти за русскую барышню. Только хватка была европейская.
Ей принадлежала идея, превратившая маленькую фабричку Брокара в одно из крупнейших предприятий: «Предметы личной гигиены могут и должны быть не роскошью, а средством, доступным для всех слоев населения».
Так начался выпуск «Народного мыла», кусок которого стоил одну копейку. Это было настоящей сенсацией! Спрос подскочил так, что оптовикам приходилось подолгу ждать заказанных товаров. Брокар быстро разбогател.
«ЦВЕТОЧНЫЙ» ФОНТАН
Вдохновленный успехом, он задумался над выпуском более изысканной продукции, так появился одеколон «Цветочный». Чтобы привлечь покупателя, Брокар придумал эффектную рекламную акцию: на Всероссийской промышленно-художественной выставке 1882 года он построил фонтан, из которого вместо воды бил одеколон. Посетители были в восторге, газеты захлебывались эпитетами, от покупателей новой ароматной продукции Брокара не было отбоя. «Цветочный» стал первым в России массовым одеколоном.
Его следующим хитом стала «Персидская сирень». Она принесла создателю большую золотую медаль на Всемирной выставке в Париже в 1889-м, а потом были золотые медали в Мадриде и Брюсселе в 1890 году и высшая награда на выставке в Чикаго в 1893-м. Апофеозом деятельности Генриха Брокара стала парижская Всемирная выставка 1900 года, где продукция Товарищества «Брокар и Ко», официального поставщика герцогини Эдинбургской, испанского королевского двора и Российского императорского дома, получила высшую награду – Гран-при.
БУКЕТ ИМПЕРАТРИЦЫ
Кстати, для великой княгини Марии Александровны Брокар создал в 1882 году «Букет императрикс» – лучшие свои духи. Из-за названия их часто путают с «Любимым букетом императрицы» 1913 года, созданным уже после смерти Брокара парфюмером его дома Августом Мишелем. С 1922 года этот парфюм носит имя «Красная Москва». Но вернемся к Брокару. Помимо парфюмерии, была у него еще одна страсть: двадцать лет Генрих Афанасьевич собирал предметы искусства, начиная с картин и кончая веерами. За два десятилетия коллекция достигла столь невероятных размеров, что уже и сам владелец с трудом понимал, чем обладает. Артефакты покупались не только у респектабельных московских антикваров, но и на знаменитом Сухаревском рынке, где за бесценок можно было приобрести самые неожиданные вещи. Именно там, к примеру, за несколько рублей была куплена закопченная доска, оказавшаяся картиной Дюрера.
Интересны воспоминания современников о некоторых странностях Брокара-коллекционера. Алексей Бахрушин писал: «У него страсть реставрировать картины, причем он слишком широко пользуется своею властию хозяина – прибавляет и убавляет по своему усмотрению...» Да, это правда. Однажды на картине Грибкова Брокар собственноручно замазал кота, который ему чем-то не приглянулся, а на другой картине переписал слишком глубокое декольте дамы. «Что же это, как не глубокое невежество, не варварство!» – возмущался Бахрушин.
БРОКАРОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ
В первом российском универмаге, распахнувшем двери в 1883 году, разместились 322 салона-магазина, среди которых были самые известные российские фирмы – Товарищество Абрикосовых, Трехгорная Прохоровская мануфактура, Товарищество «Эмиль Циндель» и, конечно же, парфюмерное производство «Брокар и Ко». С парадного входа с Красной площади к ним на третий этаж постоянно текла толпа, а с марта 1891-го, когда здесь открылась первая выставка шедевров из коллекций Брокара, народу стало еще больше. Экспозиции сменяли одна другую в течение десяти лет. Это тоже был удачный маркетинговый ход: говорили, что после Эрмитажа, Третьяковской галереи и Румянцевского музея галерея Брокара была самой ценной из доступных обозрению публики частных художественных сокровищниц. Первой не только в России, но и в Европе!
Брокар не завещал по примеру П. М. Третьякова свою коллекцию городу, но меценатствовать любил. Например, подарил Императорскому историческому музею небольшую коллекцию масонских предметов. Всего 70 единиц, зато совершенно уникальных! Кто знает, если бы не скорая его смерть, возможно, музеи Москвы обогатились бы еще какими-то из реликвий Брокара... Но в декабре 1900-го Генрих Афанасьевич скончался. Похоронили «парфюмерного короля» в местечке Провен близ Парижа. А в костеле Святого Людовика на Малой Лубянке совершили заупокойную мессу. И газета «Московский листок» поместила некролог: «Вчера на юге Франции в Канне состоялись похороны «москвича» Г. А. Брокара...»
Да, он и правда был москвичом. «У этого человека были три основных свойства: твердый промышленный ум, искренняя любовь к искусству и живая душа» – так писала пресса...
